Slavica Tergestina 14 (2012)

Il romanzo Zelenyj Šater di Ljudmila Ulickaja s’inserisce in una nuova tendenza realistica che si sta facendo strada in Russia negli ultimi anni e che esprime l’esigenza di capire che cosa abbiano significato, a livello umano, gli avvenimenti dell’ultimo secolo di storia russa. Ljudmila Ulickaja propone una riflessione sull’epoca della sua generazione cercando di attribuire un senso a quanto è accaduto. Racconta la Storia attraverso le storie, la fa rivivere trasmettendone l’atmosfera e il modo di sentire e scrivendo di tutto ciò che è stato significativo per coloro che l’hanno vissuta: i realia, gli ambienti e le persone. A rendere la rappresentazione dell’epoca più efficace contribuiscono, oltre alla componente autobiografica, i personaggi “vivi” del romanzo che si imprimono nella memoria e risultano comprensibili e vicini ai lettori che, in una certa misura, diventano partecipi della vita e dell’interiorità dei personaggi.

В статье пересматриваются традици- онные структуралистские подходы к пониманию особенности стиха в свете более современных пред- ставлений об ограничениях любой формы языковой репрезентации. Вместе они применяются как один из возможных подходов к понима- нию проблемы перевода современ- ной поэзии.

Članak nudi refleksiju o stanju raspada velikih priča u suvremenoj hrvatskoj književnoj praksi i teoriji. Posebna se pažnja posvećuje povijesnom romanu u posljednja dva desetljeća, i kritici koja ga je definirala kao historiografsku metafikciju. Nepotpuno ostvarenje postmodernističkih postupaka u tim romanima najčešće se pripisuje činjenici da u Hrvatskoj povijest još nije završila. Zahtjev za postmodernističkim transformacijama žanra dovodi se u vezu s etičkim pitanjima s kojima se hrvatski roman o povijesti susreće. Posebno se analiziraju romani Triemeron Nedjeljka Fabrija i Sonnenschein Daše Drndić. Pokušava se detektirati nasilje znanja kao povratak velikih priča: u kritici koja govori o tuđoj traumi, i u moralističkom diskursu romana.

Nel contesto della “scrittura come resistenza”, per utilizzare la felice espressione di Mario Caramitti (2010), è rilevante affrontare la questione del recupero della tradizione letteraria anticorussa, inscindibilmente legata all’elemento religioso, nonché la ripresa di numerosi motivi connessi al mondo naturale, in opposizione alla “grande narrazione” sovietica. A questo scopo appare indubbiamente esemplare l’esperienza sokoloviana, che viene qui analizzata nei suoi sviluppi più recenti (mi riferisco in particolar modo a Triptich, 2011), pur tenendo conto dei capolavori degli anni Settanta-Ottanta.

I ritorni all’ideologia nella letteratura slovacca dopo il 1989 si possono distinguere in due gruppi di base: 1. i traumi dalla storia e l‘analisi del male; 2. la descrizione dell’interpretazione della storia ufficiale con ironia. Il nuovo modo postideologico di vedere la storia si è ampiamente servito del principio costruttivo del bricolage – principio secondo cui vengono inseriti nel nuovo insieme già funzionante degli elementi non omogenei che si mescolano tra di loro cambiando le svariate tecniche letterarie. La letteratura slovacca dopo il 1989 non ha definitivamente abbandonato le grandi narrazioni storiche, ma dopo una breve pausa ha di nuovo ripreso a raccontarle, basandosi per ispirarsi sull’eredità dell’ideologia e sul come essa veniva assimilata.

L’articolo analizza la tendenza della messa in scena a teatro di testi narrativi (romanzi) della tradizione culturale russo-sovietica. Sulla base delle teorie russe e occidentali in relazione al fenomeno del postmoderno, la tendenza della trasposizione dei romanzi a teatro viene inserita in un particolare fenomeno di reazione all’estetica del realismo socialista. Nel panorama odierno la tendenza del romanzo a teatro viene altresì inserita nel contesto della narrative turn propria del mondo contemporaneo.

Spomin obravnavamo kot »sposobnost « (Ricoeur) pripovedovanja o preteklih dogodkih. Med pretekle dogodke umeščamo tudi tekstovne pojave. Sanktpeterburški spomin je po eni strani zgodba o tem, kako so bili pripovedovani zgodovinski in vsakodnevni dogodki, po drugi pa o tem, kako se je iz različnih pripovedi izoblikoval ustaljeni spomin. Sanktpeterburška kultura je nasičena s »protislovji« in »nasprotji«, ki jih je sicer mogoče preseči, obenem pa je prav v njih mogoče zaznati klice sodobnejšega mišljenja o stvarnosti, ki je osnovana na razliki.

Slavica Tergestina was founded in 1987 at the University of Trieste by scholars of the Advanced School of Modern Languages for Interpreters and Translators (SSLMIT – Scuola Superiore di Lingue Moderne per Interpreti e Traduttori). After the introductory volume published in 1987, the journal appeared regularly beginning in 1994. Since then, eighteen volumes have been published, adding up to over 250 articles written by researchers from different countries (mostly Russian, Hungarian, Croatian, Serbian and Italian Slavic scholars). The volumes were reviewed in several scientific publications in Russia, Italy, Poland, Hungary and Slovenia. Some volumes focused on a monographic topic: Наследие Ю.М. Лотмана, 1996; Славянские языки и перевод, 1997; Художественный текст и его гео-культурные стратификации, 2000; Литературоведение XXI века. Письмо – Текст – Культура, 2002, Law & Literature, 2011; The Great Story, 2012; Slavia Islamica, 2013; The Yugoslav Partisan Art, 2016. Most of the articles published so far deal with the cultural realm of the Slavic world from the perspective of modern structuralist, semiotic and cultural methodological approaches, but the Journal Slavica TerGestina remains open to other approaches and methodologies.

Если предоложить, что каждая культура характеризуется своими специфическими закономерностя- ми, то задача исследования состоитв попытке определить одну из суще- ственных характеристик русской литературы и культуры. Следуя ис- следованиям исторической поэтики о устойчивых комплексах мотивов, составляющих основу устного или письменного произведения, переходящих из одной страны в другую, возникает вопрос о том, как эти «бродячие сюжеты» переходят внутри собственной культуры из одной стилевой формации в другую (по А. Флакеру), из одной фазы лите- ратурного и культурного развития в другую. Анализ показывает, каким образом зародилась определенная сюжетная схема в творчестве Н. В. Гоголя и привела к абсурдному сознанию, которое - не смотря на изменения художественного облика - стало особого рода конструктив- ным принципом русско-советской культуры XX. в.

В силу того, что реализм давно пере- стал быть однозначным термином в литературоведении, оказывается невозможным отвечать глобально на вопрос, наблюдается ли в современ- ной русской литературе возвраще- ние к реализму 19 века. Тем не ме- нее, можно выделить поэтическую особенность – историзм –, которая традиционно входит в состав ха- рактерных черт реализма и в то же самое время является поэтическим приемом определенных авторов и произведений 19 века. В нижепосле- дующей работе рассматривается, каким образом проявляется в твор- честве современной нам русской писательницы Л. Улицкой историзм и к каким поэтическим источникам восходит он.

В статье исследуются связи между «Смертью Ивана Ильича» Л.Н. Тол- стого и «Теоремой» П.П. Пазолини в контексте их творчества.