Authentic and Heterogeneous Mimesis: Reflection and Self-reflexivity in Todor Pavlov and Yuri Lotman

The paper focuses on the mirror as a
metaphor in the Marxist and structuralist
paradigm by means of which
contradictory concepts of literature in
terms of its mimetic activity crystallize.
The term mimetic reflection was
in circulation in the Soviet Union at
that time as one of the key concepts of
the dogmatic Marxist-Leninist aesthetics
and especially of Todor Pavlov’s theory
of reflection, in which literature is
seen as an authentic reflection of reality.
A detachment of reflection theory
can be traced in the works of Lotman
and Kristeva. In their theoretical works
the mirror functions as a metaphor
for intertextuality, and self-reflexivity
as the ability of literature to refer to
its own techniques, its own process of
creation and its own fictional status.
Thus, the article outlines two mimetic
types: authentic mimesis, represented
by Pavlov’s theory, and on the other
side, heterogeneous creative mimesis,
developed by Lotman’s text within a
text structure and Kristeva’s genotext in
merging Jakobson and Bakhtin’s legacy.

В центре внимания этого текста
стоит зеркало как метафора в
марксистской и структуралистской
парадигме, посредством которой
кристаллизуют противоречивые
понятия о литературе с учетом ее
миметической активности. Термин
«миметическое отражение» цирку-
лирует в Советском Союзе как одно
из основных понятий марксист-
ско-ленинской эстетики и особенно
теории отражения Тодора Павлова.
Расстояние от теории отражения
можно проследить в работах Лотма-
на и Кристевой. В их теоретических
текстах зеркало функционирует как
метафора интертекстуальности, а
авторефлексивность – как способ-
ность литературы ссылаться на
свои собственные методы, на свой
собственный процесс творения, на
свой собственный фикциональный
статус. Соответственно, в статье
описаны два типа мимесиса: аутен-
тичный мимесис, представлен в
теории Павлова, а с другой стороны –
гетерогенные творческий мимесис,
разработанный структурой Лотма-
на, текст в тексте, и в генотексте
Кристевой, где наследие Якобсона
объединяется с наследием Бахтина.